Сто лет Одиночества

Сто лет одиночества. Это не так страшно, веришь? Всего сто лет. Каких-то сто лет! Я вот лечу тут на подоконнике в открытом космосе и на меня смотрят двадцать пять триллиардов маленьких галактических глаз. Двадцать пять триллиардов! Еще плюс пятьсот тысяч тех, о которых я не подозреваю. И все они существуют около плюс минус бесконечность лет. Что же, я сто лет не смогу подождать? Я найду себе занятие. Да, да. Такое теплое уютное пушистое маленькое занятие для маленького одиного человечка летящего на подоконнике между стольких галактик. На меня будут смотреть удивленно и спрашивать, как же это тебе не скучно? Нет, скажу я мне очень увлекательно, хотите попробовать? Они в ужасе покачают головой, в страхе отпрянут от меня, хмыкнут презрительно и с кислой улыбочкой уберутся восвояси. А я поплачу, посмеюсь, помолчу и опять стану заниматься своим маленьким пушистым делом.

Честное слово, все они очень хорошие. Совсем разные. Одни в пятнышках от солнца, другие ровного шоколадного цвета. Третьи слегка зеленые, это от злости. Четвертые любят чернику, пятые арбузы, а шестые разводят в саду странного вида овощи, жрут и ржут. Но все напонены сказочным светом. Свет так и течет через них: малиново-клубничый, или карамельный, или шоколадный, или еще какой... Они изумительные! В каждом - своя изУминка. Но вот хватает их ненадого. Или меня. Я не могу с ними всегда, понимаете. Они очень хорошие, очень. И я тоже очень хороший, очень. Но это ничего не значит. Просто мы летим в разных галактиках. У них свои подоконники, дома и семьи. Им в них замечательно хорошо. А у меня тоже свой подокнник-дом и пушистое маленькое занятие. И мне тоже хорошо, понимаете? 

У них в головах хлопают дверьми и калитками, звенят детским смехом, хрустят сухариками, журчат водой. У них в головах тепло и уютно, где бы они не находились и что бы ни делали. Потому что они очень, очень хорошие. А у меня в голове всегда холодно. Хотя нет, не всегда. Тепло в первые минуты общения. Я люблю их, люблю так что в носу чешется и кожа прохладит. Но потом, хоть ты вой или пей. Потом мне холодно. Мне так холодно, что хоть вой или пей. Зачем же мне мучать их? Зачем же мне мучать себя?

Сто лет одиночества. Когда-нибудь я умру, и всё это пройдет. Не будет моих сожалений и их сожалений тоже не будет. Никто не будет плакать, всё будет так как должно быть. Если я успею закончить до тех пор свое маленькое уютное дельце - что ж, прекрасно. Тогда на моей небольшой подоконной могилке соберутся миллиарды тысяч людей и других существ, будут держать в руках продукты моего маленького дельца, петь песенки, смеяться и вспоминать каким хорошим странным существом я был. Если нет - тоже ничего страшного. Думаю пара галактик все же соберется на мои похороны, да и важно ли это по сути. Я знаю что я закричу, когда буду умирать. Я наконец умираю. Я не верю своему счастью. 


Это не так страшно, поверьте. Эти слова звучат гораздо приятнее тех, которые я произнес после рождения. Меня зовут Джесси. Мне 48 дней. Надо мной бдят два существа. Они мне уже порядком надоели.